«Бюджеты треснут», — резюмировал градоначальник, предложив бизнесу, контролирующему производственную сферу, «проявить социальную ответственность». И выразил уверенность в том, что поскольку речь пока идёт об одном месяце, то у работодателей хватит ресурсов, чтобы в этот сложный период поддержать тех, кто оказался на вынужденных каникулах. У этого заявления два среза.
Первый очень хорошо иллюстрируется другим заявлением — главы «всемогущего» на сей момент Роспотребнадзора Анны Поповой о том, что эпидемия развивается по «благоприятному» сценарию.
То есть это не взрывной рост «итальянского» типа, о подготовке к которому во время посещения Владимиром Путиным инфекционной больницы в Коммунарке его предупреждал героический главврач Денис Проценко (здоровья ему и долгих лет счастливой жизни!).
А ещё некоторые из губернаторов, в рамках «особых» полномочий, которые предоставил им президент, пока осторожно, но заговорили о сокращении срока всеобщих эпидемических «выходных». В эту же тенденцию укладывается и существенное «смягчение» ужесточения мер самоизоляции в Москве и Подмосковье. Принятый в итоге вариант значительно отличается от первоначального.
И показательно: чтобы предотвратить возможность произвольного толкования содержащихся в нём мер правоохранителями — в духе пресловутого «эксцесса исполнителя», — о принятом порядке передвижения на автомобилях, например, Собянин сообщил согражданам лично.
Становится очевидным, что верх потихоньку начинает брать здравый смысл, суть которого наиболее рельефно выразила вице-премьер Татьяна Голикова: нужен адекватный баланс между изоляцией и экономикой, чтобы не остаться у разбитого корыта после окончания эпидемии. А такая угроза отнюдь не мифическая, если даже «небожители» из МВФ не удержались от того, чтобы перепугать общественность сообщением об «остановке мировой экономики».
В этом же русле следует рассматривать и «нефтяное» сближение России с США и с Саудовской Аравией, с которыми мы, казалось бы, разругались в дым и безвозвратно.
Характерно: американский президент Дональд Трамп, выслушав своих нефтяников, не пошёл у них в поводу и не стал педалировать тему антироссийских санкций, что само по себе уже примечательно, особенно на фоне тенденций, сложившихся в последние годы.
И если мы увидим на будущем возобновленном саммите ОПЕК+ в составе участников делегацию ещё и США, представители энергетического ведомства которых успели выйти на контакт с российскими коллегами, никто, в общем-то, уже не удивится.
И поскольку мартовский ценовой обвал оказался результатом совокупного воздействия двух групп факторов — эпидемического дефицита спроса на главный энергоноситель и нефтяного кризиса в российско-саудовских отношениях — по крайней мере, вторую часть этой составляющей, а может и больше, рынок, безусловно, отыграет.
И вряд ли для этого потребуется слишком много времени: политический фактор тем и специфичен, что последствия его (не)вмешательства не связаны с инерцией технологических и производственных процессов. Посчитали, договорились — и вперёд, была бы воля.
Другой вопрос: хватит ли России при сниженных объёмах производства ценовой справедливости на уровне в 42 доллара за бочку, если и при 60 долларах и других масштабах добычи далеко не всё в экономике было гладко.
И если резервы, на которые работает пресловутое бюджетное правило, на фоне последних событий рухнули весьма ощутимо. Но это уже вопрос, действительно, другой.
Иначе говоря, всё, что здесь перечислено — и из московских и российских, и из международных реалий — говорит о том, что из двух сценариев борьбы с пандемией, связанных с тотальной или умеренной чрезвычайщиной, поначалу и у нас, и за рубежом, глядя на китайский опыт, ударились в радикализм.
А затем подсчитали, прослезились и спохватились; вдруг нечаянно выяснилось, что не так страшен чёрт, «как его Малюта» — призрак развала и голода, который незримо встаёт в перспективе борьбы с коронавирусом «любой ценой» и до последнего из сограждан.
В конце концов, жизнь ни в коей мере пока не опровергла и шведский опыт противодействия инфекции, фактически не связанный с чрезвычайщиной. И различие в масштабах и расстояниях здесь не аргумент, ибо чем выше плотность населения — тем сильней эпидемиологическая угроза, и сдаётся, что именно это нас пока спасает в большей мере, чем все «превентивные меры», вместе взятые.
Но у проблемы неготовности бюджетов помочь в полном объёме гражданам, как это делается в ряде зарубежных стран, поднятой Собяниным, которая, оговоримся, действительно имеет место быть, есть и другой срез.
И он состоит, во-первых, в моральных качествах нашего доморощенного бизнеса, на который уповает мэр, взявшийся расписываться за другие регионы, в которых есть свой бизнес со своей системой отношений с региональной властью.
(Об этом автор, около двух десятков лет проработавший в «обойме» одного из таковых субъектов РФ, от Москвы весьма удалённого, знает не понаслышке).
Во-вторых, если экстраполировать этот срез на международный уровень, где экономика абсолютного большинства стран давно уже превратилась в директивный придаток «больших» корпоративно-олигархических, преимущественно финансовых, интересов, то вопрос состоит уже не в исчерпанности модели отношений олигархов с нанятой ими властью, а в капитализме как таковом.
Проблема воспитания российского бизнеса, проявившаяся в нынешнем вирусно-экономическом кризисе, — в том, что в сохранившей, в отличие от Запада, приоритет власти над бизнесом России цинизм отдельных «хорьков» если что и демонстрирует, то их дремучую неспособность постичь эту разницу моделей.
Между прочим, о ней открытым текстом писал «младореформаторский пахан» Егор Гайдар, сокрушавшийся, что если на Западе «собственность определяет власть», то в России — «власть — собственность». И раз так, то у нас капитализм, исчерпавший себя уже и на Западе, исчерпан дважды. А с учётом дореволюционного опыта столетней давности — трижды. За примерами ходить далеко не нужно.
Белгородские бизнесмены написали в президентскую администрацию донос на своего губернатора Евгения Савченко за просьбу помочь, и не такими уж большими деньгами, с приобретением медицинского оборудования.
А некий «креативно-продвинутый» дизайнер выразил негативное отношение к предложению президента Путина сохранить работникам зарплату на период вынужденного простоя, описав свои эмоции от выступления главы государства вообще с помощью матерного сленга и выложив это в свободный доступ.
В целом же социальные сети буквально пестрят примерами откровенного саботажа работодателями президентских поручений.
Поэтому на что рассчитывает мэр Собянин, делая подобные заявления, автору этих строк, в общем-то, непонятно. Тем более что несколько ранее, на этапе последовательного закручивания гаек чрезвычайщины, он и сам признавал, что многие потеряют работу и будут нуждаться в социальной поддержке.
А теперь, когда стало понятным, и когда сам признался, что подобные чрезмерные меры излишни, получается, что сделал шаг назад ещё и в социальной сфере? Неужели непонятно, что «крайними» окажутся отнюдь не работодатели, а лишённые средств к существованию граждане?
Кроме того, не надо забывать, что, демонстративно отказывая в повиновении властям, недалёкая часть бизнеса ещё и провоцирует их на репрессивные меры, создавая тем самым проблемы большинству простых сограждан, которые становятся объектами дополнительных «эпидемических» ограничений. Как быть?
Последних в нём представляют профсоюзы, и очень хорошо известно, что профбоссы являются неотъемлемой частью существующей системы. И если на Западе их задачей является удержание труда в узде капитала, то у нас, в логике нашей модели, они служат, прежде всего, сохранению политической стабильности и лояльности политическому режиму.
Поэтому ни на Западе, ни в России нельзя представить себе подлинной фронды профсоюзов по отношению, соответственно, к бизнесу и к власти. Тем более интересной, заслуживающей самого пристального внимания, является прозвучавшая на днях инициатива ФНПР о национализации стратегически важных компаний страны.
В последние часы она получила продолжение в письме председателя профсоюзной федерации Михаила Шмакова премьер-министру Михаилу Мишустину. «Национализация наиболее важных предприятий в России может потребоваться в связи с нестабильностью в экономике», — считает глава ФНПР, добавляя, что серьёзной проблемой видятся перспективы рейдерских захватов крупных бизнесов.
Отметим, что кризисное рейдерство со скупкой обесценивающихся активов за копейки — по сути, легальный инструмент концентрации собственности, в том числе средств производства, в монопольных руках кучки «конечных бенефициаров» всех без исключения крупнейших транснациональных банков и компаний.
Что касается стран, не принадлежащих к ядру мир-системы глобального капитализма, к числу которых относится и Россия, то этот захват, как правило, осуществляется в интересах западных монополий и уже через них оказывается вовлечённым в сферу влияния тех самых «конечных» интересов.
Это — стандартная модель рукотворных кризисов, запуск и завершение которых регулируются подъёмом и обвалом учётных ставок соответствующих центробанков — экономических регуляторов и эмитентов резервных валют.
Михаил Шмаков
Kremlin.ru
Kremlin.ru
И поскольку никаких оснований «подозревать» российский олигархический бизнес в приверженности национальным интересам сам он за три десятилетия так и не предоставил, постольку предложение ФНПР, явно согласованное «в верхах», является актуальным, важным и имеет хорошую перспективу реализации именно в кризисных условиях.
Как это, например, было успешно проделано в Донбассе, когда бандеровский Киев, заручившись согласием олигархов-собственников, объявил тотальную экономическую блокаду народным республикам Донецка и Луганска.
Уже тогда было понятно, что донбасская национализация — пилотный проект с большим будущим, перспективы которого пределами Донбасса отнюдь не ограничиваются.
Сразу вспоминается некий апокриф, с некоторых пор разгуливающий по московским «политическим салонам».
Якобы в самом конце НЭПа один из наркомов экономического блока, собрав в Большом театре тогдашних олигархов, вышел на сцену в комиссарском прикиде времён Гражданской войны и громогласно объявил: «Господа! Мы знаем, что у всех у вас кое-что припасено на чёрный день. Так вот, этот день — настал. Прошу, господа».
Так это было или нет — история умалчивает, но суть — явно не в этом. А в том, что призрак социализма, который бродит по Европе ещё с мирового финансового кризиса 2008−2009 годов, когда международная олигархия, неудачно сыграв ва-банк, получила в ответ на свой «лом» — симметричный «ломовой» ответ Москвы и Пекина, вновь очень пристально присматривается к России. И в нынешней вирусной вакханалии это не может не вызывать ощущений «осторожного», но тем не менее вполне себе исторического оптимизма.
Подробности: https://regnum.ru/news/polit/2905599.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.
